Десантник. Дорога в Москву  - Олег Таругин

Ветка едва заметно шелохнулась, а за ней… Неплохой у фрицев камуфляж, но все ж не идеальный, пиксель покруче будет. Тусклый отблеск закатного света на пулеметном стволе. Знакомая каска в матерчатом чехле, ниже лицевого среза – вымазанная темными полосами фашистская морда. Еще один короткий отблеск, поярче: соседний фриц достал бинокль. Все, собственно, незачем и дальше время терять, и так понятно. Их ждут. Грамотно замаскировались, гады! Вот только высокотехнологичного гаджета из далекого будущего не предусмотрели. Интересно, много вас тут?

Вспомнив про еще одну весьма полезную особенность прибора, которой десантник пока ни разу не пользовался, активировал инфракрасный режим. Сосчитав тепловые отметки, негромко выматерился под нос. Много. Даже с учетом прибывших на помощь осназовцев – много. Тем более, судя по экипировке, это вовсе не пехотинцы, а самые что ни на есть «электрики». А значит, и подготовка у них, мягко говоря, несопоставимая. Интересно, откуда они тут взялись? Но самое главное – каким образом их так быстро вычислили? Или… фрицы точно знали, куда они пойдут? Плохая мысль, ох плохая! Поскольку означает только одно: предательство…

– Ты чего ругаешься? – встревоженно зашептал Трофимов. – Высмотрел что?

– Опоздали мы, Андрюха. Немцы кругом.

– Да ну, не может такого быть!

– Сам погляди, – Степанов протянул товарищу чудо иновременной оптики. – Палец сюда клади, чувствуешь пластинку такую продолговатую? Вперед нажмешь – увеличение, назад – соответственно, уменьшение. А потом я еще одну штуку покажу, тебе понравится. Вон туда гляди, ориентир – раздвоенное дерево, на метр вправо – пулеметная точка.

– Ух ты, а это что такое? Бинокль?

– Угу, бинокль. Электронный. Ну, электрический, в смысле. Короче, Андрюх, давай смотри уже! Батарейки же садятся, где мне в лесу новые брать?

Как и ожидал Степанов, упоминание о разряжающихся батарейках сработало: закусив от волнения губу, Трофимов торопливо приник к окулярам, неумело управляя двадцатикратным зумом.

– Видишь?

– Вижу, засада. Замаскировались, сволочи! Жаль, непонятно, сколько их. А что еще за штуку ты показать обещал?

– Ночное видение называется, – не забирая прибора, Степанов включил ИК-режим. – Упрощенно говоря, видит в темноте, улавливая тепло человеческого тела. Ну, не только тела, понятно: к примеру, костер или не успевший остыть автомобильный мотор еще ярче светиться станет. Теперь понимаешь, почему я ругался?

– Понимаю… – траурным голосом ответил осназовец. – Похоже, приплыли…

– Пока еще нет, – пожал плечами Леха. – Вот если бы без разведки вперед сунулись – тогда да, без вариантов. А так – еще побарахтаемся. Уходим, только очень тихо и аккуратно, у фрицев тоже бинокли имеются, хоть и похуже моего. Да и секретов они вокруг наверняка понатыкали. Витька не нашумит?

– Обижаешь, – сквозь зубы бросил младший лейтенант, подавая знак залегшему в нескольких метрах Порошину. – Двигай первым, мы следом. И вот еще что, Леха: ты этим своим прибором по сторонам посматривай, чтобы на немцев в темноте не напороться…

* * *

– Одного не понимаю, откуда фрицы про эту площадку узнали? – вкратце обрисовав товарищам ситуацию, эмоционально закончил десантник, стукнув кулаком по колену. – Они ведь не просто так там сидят – однозначно нас ждут, больше некого. Неужели немецкий шпион в самых верхах окопался? Если так, как-то все совсем уж мрачно. Мне казалось, уж что-что, а вашу организацию от подобных элементов перед войной основательно почистили.

Батищев покачал головой:

– Да нет, разведка, не в этом дело. Ты просто не знаешь, как работает система по обнаружению и поиску диверсионных групп противника. А у немцев она хорошо отлажена, поскольку орднунг и наличие радиосвязи на всех уровнях взаимодействия.

– Ну, в принципе, да, не знаю, – вынужден был согласиться Степанов. – Просветишь? Общего развития для?

– Думаю, у товарища младшего лейтенанта лучше получится, – усмехнулся Иван Михайлович, мотнув головой в сторону диверсанта. – Верно говорю?

– Так точно, – кивнул Андрей. – Понимаешь, Леха, тут вот ведь какое дело: про мою группу немцы знать не могут, так что не нас они ловят, а ВАС! Поскольку, как я понял, про вашу группу они уже несколько дней как в курсе – уж больно сильно вы нашумели. Плюс та зондеркоманда, что следом шла. Если бы не это, глядишь, и не было б ничего. А так – смотри, что выходит: эсэсовцы в оговоренное время не выходят на связь. В их штабе беспокоятся, но пока не так чтобы сильно. Ждут следующего сеанса. Контрольный срок проходит, но снова молчание. Вот уж тут их командир, этот самый штурмбанфюрер Рауш, однозначно объявляет тревогу. Поскольку маршрут движения примерно известен, высылает авиаразведку, у фашиста сейчас в воздухе превосходство, так что ни разу не проблема. В заданном районе пилот обнаруживает место их последнего боя и передает координаты…

– Погоди, Андрюх, – наморщив лоб, остановил младлея Степанов. – Нет, ты все грамотно и логично объясняешь, с этим не спорю. Вот только как пилот мог обнаружить то самое место? Там же лес! Хороший такой лес, густой, не хуже, чем здесь. Много ли с воздуха разглядишь?

– Мы там были, – спокойно объяснил Трофимов. – Сами все видели. Не знаю, что за боеприпасы такие у ваших отставших товарищей, но сейчас там вместо леса здоровенная проплешина, чуть не с футбольное поле, если не больше. Словно тяжелый артдивизион отстрелялся, причем несколькими залпами и все по одному месту. Мои ребята карабин притащили – не поверишь, его ударной волной вокруг дерева обвернуло, а приклад и цевье обуглились, но не сгорели! И половину деревьев в щепу разнесло или повалило.

– Поверю, – буркнул Алексей, припомнив тяжелые удары взрывов со стороны оставшихся за спиной космодесантников. – Ладно, принимается. Излагай дальше.

– А дальше – осталось просчитать примерный маршрут отхода. Поскольку все происходит в полосе начавшегося наступления, немцы понимают, что мы однозначно пойдем в сторону болот, – увлекшийся рассказом Трофимов впервые произнес «мы», подсознательно объединив обе группы в одну. – И ваш бой с пехотинцами это только подтверждает – всех вы в любом случае не перебили. Мы, пока следом шли, на несколько групп раненых наткнулись. Значит, уцелевшие вернулись к шоссе и доложили по радио о месте и времени боестолкновения. Поскольку взаимодействие у гитлеровцев налажено хорошо, эти данные тоже попадают к тому, кто руководит или координирует поиски. Не знаю, кто конкретно всем этим занимается, но поскольку к поискам подключилась Имперская служба безопасности, любой информации автоматически присваивается наивысший приоритет прохождения по линиям связи. И этот главный фашист, кем бы он ни оказался, анализирует сведения и приходит к выводу, что наиболее вероятный способ нашей эвакуации – воздухом. То бишь самолетом. Дальше понятно?

– В целом, – задумчиво пробормотал Степанов. – Останови, если что-то не то скажу: фрицы берут карту или склейку снимков аэрофотосъемки, прикидывают примерный радиус поисков, учитывая, что мы двигаемся пешком по пересеченной местности, а координаты последнего боя им теперь известны. Находят подходящие для посадки площадки, которых в этих местах никак не может быть много, поскольку болота кругом…